«Любовь к отечеству» была одним из ключевых понятий для мыслителей Просвещения. Философы противопоставляли верность стране верности церкви или монарху».
Как отмечает Каннингэм, идея Болингброка, которая идет от древнегреческих представлений о всеобщем благе, усвоенных через труды Макиавелли, состоит в том, что избежать деградации и коррупции можно только путем сохранения баланса между демократией, аристократией и тиранией (в британском контексте — между королем, Палатой лордов и Палатой общин). Особенную роль должен был играть король, потому что он стоит над партиями, а также является гарантом процветания страны, поддерживая коммерческое сословие. Болингброк был известным консерватором и якобитом, однако многие его идеи впоследствии повлияли на мыслителей просвещения и идеологов Американской революции. Болингброк выступал за существование систематической оппозиции правительству во избежание придворной олигархии. Патриотическая партия выступала против тирании, поэтому с понятием «патриот» начинают ассоциироваться оппозиционность по отношению к правительству, ко двору и к монарху, который наступает на гражданские свободы. Впоследствии именно эта идея патриотизма использовалась американскими колонистами в борьбе за независимость.
«Любовь к отечеству» была одним из ключевых понятий для мыслителей Просвещения. Философы противопоставляли верность стране верности церкви или монарху. Они считали, что клерикалы не должны преподавать в публичных школах, потому что их «отечество» находится на небесах. Еще в XVII веке Жан де Лабрюэр писал, что не бывает отечества с деспотизмом. Эту мысль продолжил в знаменитой Энциклопедии 1765 года Луи де Жокур. Отечество не может сочетаться с деспотизмом, потому что в основе нравственного блага лежит любовь к отечеству. Благодаря этому чувству гражданин предпочитает всеобщее благо личному интересу. При условии свободного от тирании государства гражданин чувствует себя частью содружества равноправных соотечественников. Патриотизм рассматривается философами, в основном, как одна из благодетелей. Монтескье в «Духе законов» писал, что всеобщее благо основывается на любви к закону и любви к отечеству. В предисловии к «Духу законов» в 1757 он вносит ясность: любовь к отечеству — это любовь к равенству, не христианская и не нравственная добродетель, а политическая. В то время как двигателем монархии является честь, двигателем республики является политическая (гражданская) благодетель.
«В издании 1775 года Уилкс добавил к дефиниции патриота в словаре новый контекст: «Ироническое прозвище того, кто стремится сеять раздор внутри парламента».
В 1774 году Сэмюэл Джонсон опубликовал эссе «The Patriot», в котором он описывает и критикует расхожие для того времени представления о том, кто такой патриот. Первая черта, которую он выделяет, это оппозиция двору. Также патриот часто выражает свою любовь к народу как единому гомогенному сообществу, что, по мнению Джонсона, в корне неправильно, так как существует гетерогенная масса из богатых и бедных, привилегированных и низших сословий и нужно ясно понимать, к какой части народа патриот обращается. Если он обращается не к высшим сословиям, которые будут регулировать низшие, а напрямую к бедным и непросвещенным, которых легко обмануть, то такой патриотизм нельзя назвать любовью к своей стране. Патриот печется о правах и постоянно напоминает народу о праве защиты от посягательства на то, что им по праву принадлежит. Джонсон осуждает расточительные обещания прав и свобод в угоду сиюминутных политических целей — например, чтобы пройти в парламент. Настоящий патриот понимает, что нельзя безоговорочно подчиняться воле избирателя, потому что мнение толпы изменчиво.
Статья Джонсона была написана перед выборами в Парламент 1774 года. Из статьи видно, что рассуждения Джонсона не имеют абстрактно-теоретический характер, а прямо связаны с актуальным политическим контекстом. Джонсон упоминает в тексте радикала Джона Уилкса, выступавшего с резкой критикой правительства и Георга III, а также боровшегося за более демократичное представительство в Парламенте. В 1774 году начинаются первые действия американских колонистов, направленные на борьбу за независимость. Уилкс выступал за независимость Американских колоний, о чем упоминается и в тексте Джонсона, который отзывается презрительно о патриотах, ставящих под сомнение власть государства над территорией. Таким образом, к 1770-м в Англии годам формируется новые коннотации с концептом «патриот». Патриот — политический деятель или журналист, борющийся за демократические реформы, выступающий против тирании монарха и за независимость Американских колоний. Важная роль здесь принадлежит Джону Уилксу, который в своей политической борьбе активно использовал риторику «любви к отечеству» и оправдание демократических преобразований древней либеральной традицией в Англии.
Джонсон все же пытается «очистить» значение термина «патриот» от нежелательных ассоциаций с радикалами, отмечая, что существуют все же «истинные патриоты». Уже в 1775 году, после победы Уилкса в выборах, Джонсон делает свое знаменитое изречение, возможно, самое известное англоязычное высказывание о патриотизме: «Патриотизм — последнее прибежище негодяя». Под негодяем подразумевался Джон Уилкс и его сторонники. Сам Джонсон был наиболее известен в качестве составителя «Словаря английского языка». В издании 1775 года он добавил к дефиниции патриота в словаре новый контекст: «Ироническое прозвище того, кто стремится сеять раздор внутри парламента». К 1775 году консерваторы проиграли лингвистическую войну радикальным либералам, им проще было отказаться от этого понятия вовсе. Сторонник реформ Джон Картрайт писал в 1782 году, что по-настоящему патриотом должен считаться не тот, кто противостоит испорченному министерству, а тот, кто стремится к восстановлению поруганных прав и радикальному преобразованию государственной системы, после которого будет ликвидирована тирания Георга III.
В начале 1790-х годов радикальная газета «The Patriot» выступает против деспотического произвола королевской власти. Если тирания угрожает свободам англичан, то свободные англичане должны встать в оппозицию под знаменем той либеральной традиции, которая была присуща Английскому государству с глубокой древности. По всей стране появляются «патриотические общества» и «патриотические клубы», выступающие против наступления на права и свободы. Во время борьбы американских колонистов за независимость, радикальная патриотическая риторика использовалась в борьбе с британским монархом. Идеологи движения за независимость и отцы-основатели США называли себя «патриотами».
«Во время Великой французской революции патриотическая риторика была одним из ключевых инструментов политической пропаганды. Один из самых известных лозунгов революции — «Отечество в опасности!».
Современный ученый Питер Кэмпбелл различает идеологию и риторику. Идеология — это набор принципов, способных мотивировать людей на какие-либо действия. Риторика — это стратегия построения речи, направленная на достижение нужных целей. По мнению Кэмпбелла, патриотизм 1750-1760-х годов еще не оформился в качестве идеологии оппозиции во Франции, поэтому патриотами могли называться люди с диаметрально противоположными взглядами на государственное устройство. К 1770-м годам становится очевидно, что античный республиканский идеал, когда представительская власть находится в руках привилегированного сословия, невозможен. Во время Великой французской революции патриотическая риторика была одним из ключевых инструментов политической пропаганды (один из самых известных лозунгов революции — «Отечество в опасности!»). «Любовь к отечеству» интерпретировалась как борьба за внесословную нацию, обладающую равными правами. В 1892 году был сформирован парижский батальон «патриотов 1789 года». В доказательство разницы в политической риторике Франции до революции и после, Кэмпбелл приводит пример из аббата де Вери: после революции уже нельзя было сказать «служу королю» — говорили «служу государству».
На протяжении двадцати двух лет войны с Францией, с 1793-го по 1815-й, либеральный патриотический язык активно использовался официальной английской пропагандой для достижения нужных задач. В это время, особенно после прихода к власти Наполеона, английское правительство призывало общество защищать свободу нации (нацию свободных людей), которой угрожает самовольный тиран (слово, особенно неприятное для английского слуха). Таким образом, правительство одновременно играло на связи либерализма с патриотизмом и, в то же время, старалось привить лоялистское употребление этого термина, когда быть патриотом означало защищать государство перед лицом захватчика. Страх перед иностранным захватчиком становится важным средством аккумуляции официального патриотического языка. Главный итог военных лет — сдвиг в сторону лоялисткого употребления слова «патриотизм» в Англии.
М. Одесский и Д. Фельдман отмечают, что вплоть до конца XVIII века термин «патриот» не был обиходным в России. Его потребление маркировало знакомство с просветительской литературой. Однако в царствование Павла I этот термин уже стараются избегать из–за ассоциаций с якобинским террором времени Французской революции. Для декабристов патриотизм был не только частью революционной риторики, но и частью националистического дискурса. Другими словами, осуждалось как верноподданничество в противоположность служению отечеству, так и предательство придворной элитой национальной самобытности русской культуры.
При Николае I, пишут М.П. Одесский и Д.М. Фельдман, концепт «патриотизм» с помощью теории официальной народности приравнивается к концепту верноподданства. Служить отечеству означало служить государю-самодержцу. Либеральной политической мысли Европы противопоставлялась национальная самобытность России, выраженная через концепт «народность». Устаревшая к тому времени в европейском контексте религиозная концепция власти, оправдывающая абсолютизм, получает новое оправдание в «истинной вере» — православии. Концепция официального патриотизма скоро начинает вызывать отторжение у интеллектуальной элиты российского общества. Для характеристики поверхностного, показного восхваления национальной самобытности специально придумывается понятие «квасной патриотизм». Термин патриотизм практически полностью теряет либеральные и революционные коннотации и становится негативно окрашенным для либеральных интеллектуалов.
«Появление термина «интеллигенция», по мнению М.П. Одесского и Д.М. Фельдмана, с самого начала связывалось с оппозиционностью официальному патриотизму».
Каннингэм считает, что вопреки распространенному мнению, патриотизм в радикальном понимании продолжал существовать в языке и в XIX веке. Еще один контекст этого понятия приходит в 1830-е годы во время чарстистского движения рабочего класса. Теперь радикалы считают истинными патриотами тех, кто выступает против социального рабства. В центре этого контекста — фундаментальная идея того, что после английской индустриальной революции парламент перестал говорить от лица народа и, следовательно, представлять его интересы, как это было завещано в конституции. Однако и этот контекст быстро ушел из политического языка радикалов Великобритании, и со второй половины 1840-х годов патриотизм все меньше связывается с оппозицией правительству. Во Франции, однако, ситуация была другая, так как революционные традиции и революционная риторика там постоянно актуализировались и во второй половине XIX века. Так в 1868 году Гюстав Флобер пишет Жорж Санд: «Патриоты не простят мне этой книги, равно как и реакционеры!». В 1871 году, во время Парижской коммуны, он писал своей племяннице Каролине: «Коммунар и коммунист Кордом в одиночке. Его жена хлопочет об его освобождении и обещает, что он эмигрирует в Америку. Третьего дня взяли также и других патриотов».
С 1870-х годов патриотизм в Великобритании резко переходит на сторону правоконсервативной империалистической риторики. Одной из самых важных характеристик радикального патриотического дискурса был его интернационализмы — патриоты разных стран считали друг друга единомышленниками в борьбе против реакционной деспотической власти. Во второй половине 19 века патриотизм радикалов воплотился в интернационализме рабочего движения и поддержки Севера в Гражданской войне США и встал под эгиду Либеральной партии Великобритании. В то же время патриотизм радикалов переместил фокус с внутренней политики на внешнюю.
В 1877-78-х годах в британской политической риторике появляется совершенно новая разновидность патриотизма — «джингоизм». Название происходит от одной из патриотических песен этих лет, распеваемых в лондонских пабах, с негативными высказываниями о России. Ключевым моментом здесь послужил так называемый «Восточный вопрос», когда перед правительством встал сложный вопрос: стоит ли поддержать Оттоманскую империю ради национальных интересов в ущерб интересам Российской империи. Таким образом, джингоизм с самого начала связывался с так называемой «консервативной русофобией» (существовала и «левая русофобия», характеризовавшаяся беспокойством по поводу реакционной политики Российской империи). Усилиями организации Worksmen «s Peace Association и Peace Society удалось предотвратить военное вмешательство Великобритании. Тем не менее, волна джингоизма на некоторое время захватила публичную политику Великобритании, вызвав беспокойство в либеральных и радикальных кругах. Патриотизм теперь ассоциировался с милитаристической политикой, осуществляемой премьер-министром Бенджамином Дизраэли, а либералы и социалисты потерпели поражение в борьбе за патриотическую риторику. С этого времени — не только в Англии — утверждается консервативный патриотизм, ставший важным инструментом империалистической политики.
В России в эпоху Александра III негативная окраска термина «патриотизм» только усиливается. Появление термина «интеллигенция», по мнению М.П. Одесского и Д.М. Фельдмана, с самого начала связывалось с оппозиционностью официальному патриотизму. Иронически именуемый либеральной интеллигенцией «казенным патриотизмом», этот вид патриотизма с последней трети XIX века означал крайне агрессивную, ксенофобскую риторику, направленную против любого инакомыслия. Если правительство притесняло враждебные группы с помощью законодательства и репрессий, финансируемая правительством «патриотическая» интеллигенция выступала с крайне агрессивной риторикой. Так законодательно закрепленное конфессиональное неравенство, главным образом, по отношению к российским евреям, в среде «казенных патриотов» выливалось в агрессивный антисемитизм, инициирующий погромы.
«Термин «патриотизм» в контексте советской журналистики 1970-80-х годов обретает ярко выраженную шовинистическую, этнонационалистическую окраску».
М.П. Одесский и Д.М. Фельдман также подробно рассматривают идеологему «патриот» в истории Советского государства. Во время Гражданской войны большевистской пропагандой использовался видоизмененный лозунг Великой французской революции: «Социалистическое отечество в опасности!». Прибавка слова «социалистическое» означала скрытый пропагандистский маневр: рожденное Октябрьской революцией «отечество» мирового социалистического движения находится в прямой опасности военной интервенции. Таким образом, соединялось консервативное и леворадикальное понимание патриотизма. В 1930-е годы вместе с концепцией «построения социализма в отдельно взятой стране» такое соединение национального и интернационального только усиливается. Кульминация этой идеологической конструкции, отмечают Одесский и Фельдман, стала национализация сталинской политики в послевоенный период. 24 мая 1945 года Сталин объявляет о «руководящей роли» русского народа в СССР. Таким образом, Советское государство прямо переходит на позиции консервативного патриотизма эпохи дореволюционной России с ярко выраженными чертами этнического национализма и агрессивной милитаристской риторикой. Именно это имеет в виду Джордж Оруэлл, который в известном эссе «Заметки о национализме» современную форму национализма называет «коммунизмом», сравнивая его с британским «джингоизмом» XIX века. В том смысле, в котором «русофилы» и «попутчики» считают СССР родиной всех социалистов и, следовательно, должны безоговорочно поддерживать любые внешнеполитические шаги Советского Союза, чего бы они ни стоили другим государства.
В среде советской интеллигенции эпохи «оттепели» прослеживается возвращение либерального патриотического дискурса XIX века. Вновь возникает противопоставление «верноподданнической» модели патриотизма и идеи служения отечеству, а не государству, в данном случае, уже в советском контексте. Когда эпоха «оттепели» сменилась эпохой «застоя», в среде интеллигенции сформировалось два лагеря: «национально-патриотический» и «либеральный». Их противостояние резко усилилось в эпоху «перестройки». Термин «патриотизм» в контексте советской журналистики 1970-80-х годов обретает ярко выраженную шовинистическую, этнонационалистическую окраску. В то же время, М.П. Одесский и Д.М .Фельдман отмечают, что «верноподданнические» и ксенофобские традиции, которые высмеивались либеральной интеллигенцией эпохи «перестройки», были отнюдь неочевидны, а большинством термин патриотизм воспринимается, в первую очередь, с точки зрения любви к отечеству и готовности защищать свою страну перед иностранным захватчиком. Подобно тому, как когда-то радикальная оппозиция в Англии проиграла консерватизму борьбу за использование патриотической риторики в интересах своей идеологии, перестроечная либеральная интеллигенция проиграла ту же самую борьбу, самостоятельно употребляя термин «патриотизм» в самом знакомом им значении — шовинистическом.
Пример современного употребления:
«Лингвострановедческие наблюдения. Я вот давно заметил, что местные фашисты любят называть себя патриотами, а чужих патриотов — фашистами». Лев Рубинштейн. Facebook.
Список литературы:
Ш. Монтескье. Дух законов.
С. Джонсон. The Patriot.
П. Кэмпбелл. Language of patriotism
Х. Каннингэм. The Language of patriotism, 1750-1914.
М.П. Одесский, Д.М. Фельдман. Поэтика власти.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Вчера ночью состоялся очередной старт ракеты, созданной частной американской компанией SpaceX, основателем которой является предприниматель Илон Маск /Elon Musk/, - Falcon 9 версии v1.1. Ракета успешно доставила полезную нагрузку, находящуюся на борту, на околоземную орбиту.
Хью Каннингэм подробно разбирает смысловые скачки, которые претерпевает понятие «патриот» в Англии в XVIII веке. В 1725 году внутри партии Вигов Великобритании возникает оппозиционная группа, назвавшаяся Патриотической партией, которая объединила некоторое число депутатов из обеих партий — Либеральной и Консервативной. Ее деятельность была направлена против коррумпированного главы правительства, неофициально названного первым премьер-министром, Роберта Уолпола. Представители внефракционной партии называли себя «патриотами», чтобы показать, что они заботились об общем благе, пытаясь, таким образом, легитимировать свою оппозиционность.![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
