![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Хитроумности сэра Чарлза
Dec. 30th, 2013 05:48 amОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
imbg в Хитроумности сэра Чарлза
imbg в Хитроумности сэра ЧарлзаБыль ли, выдумка ль - я не берусь судить.
Но сам по себе очень интересный рассказ об истоках нейробиологии, и о том, какие страсти иногда кипят в науке:
"...Жили-были два великих учёных, два физиолога. Каждый был славен и удостоен почестей у себя дома и в других странах. Даты их жизни почти совпадали, сходными путями шло восхождение к высотам. Конечно, это были совсем разные люди. Один, говорят, был застенчив, другой задирист и строптив; первый втихомолку писал сонеты в духе Джона Китса, второй гордился плебейским происхождением, хаживал в сад с лопатою и не брезговал сыграть в дурака.
Говорившие на разных языках и воспитанные в разных традициях, эти два человека многие годы проявляли взаимное понимание и почтение, как и дóлжно в научном мире. Так продолжалось до тех пор, пока одному из них не вздумалось приступить к исследованию физиологических механизмов сознания. Второй объявил эту затею лишённой всякого смысла, поскольку сознание-де физиологическому анализу не подлежит. Чем шире развивались исследования первого, тем больше сил, страсти и таланта вкладывал второй в свои старания их дискредитировать.
Первый был поражён до крайности. Он ждал поношений, но только не со стороны брата-физиолога, который имеет возможность проверить в своей лаборатории любой экспериментально установленный факт. Умозаключения внезапного оппонента он называл «чрезвычайно странными». Как же так? «Невролог, всю жизнь проевший зубы на этом деле, до сих пор не уверен, имеет ли мозг какое-нибудь отношение к уму?»
Второй неотступно гнул своё. Он вполне, совершенно уверен, что мозг к уму отношения не имеет. И незачем этим заниматься..."
"...Загадка осталась бы непостижимой, когда бы Шеррингтон не проговорился. Но он проговорился. Однажды.
Речь шла о том, можно ли исследовать механизм сознания, о том проклятом вопросе, который он задавал всегда, чтобы в конце сказать, что такой возможности наука не даёт. Наверно, ему самому надоело это доказывать, тем более, что с каждым годом доказывать эту идею становилось всё труднее и труднее. И тут вдруг Шеррингтон заметил, что предмет этот такого свойства, что он может сурово отомстить за чересчур поспешное обращение с ним.
Это был совсем новый поворот. Вместо привычного — возможно или невозможно исследовать сознание? — было сказано: а нужно ли его исследовать или, может быть, лучше не нужно?..
Легко себе представить, продолжал Шеррингтон, что человек, узнавший, каким способом думает мозг, решит улучшить его работу. Владея механизмами, он начнёт их переиначивать, дополнять, либо упрощать на манер, который ему покажется более совершенным в сравнении с тем, что изобрела природа. И легко себе представить, что новые механизмы в самом деле окажутся лучше старых. Но это будет уже не человеческое сознание.
Тогда человеку придется покинуть сцену. Настанет новая эра. «Вы уж меня простите, — заключил Шеррингтон, — но я хотел бы надеяться, что новое господство не будет чем-то вроде общественных насекомых».
Тут он, как бы опомнившись, вернулся к прежней песне о том, что сознание исследовать невозможно, — но слово было произнесено! И всё становится на свои места. Всё обретает мотив. И отказ от исследования высших отделов мозга, и нападки на Павлова, и многолетние старания выстроить более или менее правдоподобную философскую систему, призванную помешать физиологическому изучению механизмов сознания, и не совсем логичные поступки, и, порой, совсем нелогичные умозаключения..."Читать целиком "Хитроумности сэра Чарлза" ( я прочитал все за один присест).
Но сам по себе очень интересный рассказ об истоках нейробиологии, и о том, какие страсти иногда кипят в науке:
"...Жили-были два великих учёных, два физиолога. Каждый был славен и удостоен почестей у себя дома и в других странах. Даты их жизни почти совпадали, сходными путями шло восхождение к высотам. Конечно, это были совсем разные люди. Один, говорят, был застенчив, другой задирист и строптив; первый втихомолку писал сонеты в духе Джона Китса, второй гордился плебейским происхождением, хаживал в сад с лопатою и не брезговал сыграть в дурака.
Говорившие на разных языках и воспитанные в разных традициях, эти два человека многие годы проявляли взаимное понимание и почтение, как и дóлжно в научном мире. Так продолжалось до тех пор, пока одному из них не вздумалось приступить к исследованию физиологических механизмов сознания. Второй объявил эту затею лишённой всякого смысла, поскольку сознание-де физиологическому анализу не подлежит. Чем шире развивались исследования первого, тем больше сил, страсти и таланта вкладывал второй в свои старания их дискредитировать.
Первый был поражён до крайности. Он ждал поношений, но только не со стороны брата-физиолога, который имеет возможность проверить в своей лаборатории любой экспериментально установленный факт. Умозаключения внезапного оппонента он называл «чрезвычайно странными». Как же так? «Невролог, всю жизнь проевший зубы на этом деле, до сих пор не уверен, имеет ли мозг какое-нибудь отношение к уму?»
Второй неотступно гнул своё. Он вполне, совершенно уверен, что мозг к уму отношения не имеет. И незачем этим заниматься..."
"...Загадка осталась бы непостижимой, когда бы Шеррингтон не проговорился. Но он проговорился. Однажды.
Признание, которому не придали значения ни последователи, ни преследователи, ни нейтральные комментаторы Шеррингтона, мы находим в его известной лекции, читанной в 1934 году в Кембридже.
Речь шла о том, можно ли исследовать механизм сознания, о том проклятом вопросе, который он задавал всегда, чтобы в конце сказать, что такой возможности наука не даёт. Наверно, ему самому надоело это доказывать, тем более, что с каждым годом доказывать эту идею становилось всё труднее и труднее. И тут вдруг Шеррингтон заметил, что предмет этот такого свойства, что он может сурово отомстить за чересчур поспешное обращение с ним.
Это был совсем новый поворот. Вместо привычного — возможно или невозможно исследовать сознание? — было сказано: а нужно ли его исследовать или, может быть, лучше не нужно?..
Легко себе представить, продолжал Шеррингтон, что человек, узнавший, каким способом думает мозг, решит улучшить его работу. Владея механизмами, он начнёт их переиначивать, дополнять, либо упрощать на манер, который ему покажется более совершенным в сравнении с тем, что изобрела природа. И легко себе представить, что новые механизмы в самом деле окажутся лучше старых. Но это будет уже не человеческое сознание.
Тогда человеку придется покинуть сцену. Настанет новая эра. «Вы уж меня простите, — заключил Шеррингтон, — но я хотел бы надеяться, что новое господство не будет чем-то вроде общественных насекомых».
Тут он, как бы опомнившись, вернулся к прежней песне о том, что сознание исследовать невозможно, — но слово было произнесено! И всё становится на свои места. Всё обретает мотив. И отказ от исследования высших отделов мозга, и нападки на Павлова, и многолетние старания выстроить более или менее правдоподобную философскую систему, призванную помешать физиологическому изучению механизмов сознания, и не совсем логичные поступки, и, порой, совсем нелогичные умозаключения..."
Рис. 1.
Червоточины в пространственно-временном континууме наверняка хорошо известны нашим читателям по научно-фантастическим произведениям, в которых они представляют собой прекрасный метод осуществления быстрых перемещений между различными частями Вселенной. Более того, понятие червоточин достаточно хорошо описано в пространственно-временной теории, где они называются мостами Эйнштейна-Розена, представляющими собой деформации пространственно-временного континуума. Но кроме червоточин в природе существует еще одно родственное явление, явление квантовой запутанности, и группа ученых-физиков из Вашингтонского университета и университета Стони-Греек в Нью-Йорке считает, что эти два явления, червоточины и квантовая запутанность, неразрывно связаны друг с другом.
Благодаря запуску спутников-близнецов RBSP (Radiation Belt Storm Probes), которые 
Ученые-астрономы, использующие возможности, предоставляемые оборудованием космического телескопа Hubble, разработали новую методику измерений, позволяющую им с достаточно высокой точностью выделять и исследовать планеты, на которых есть вода и на которых может существовать жизнь. И эта методика тут же принесла первые результаты, которыми стало обнаружение сразу пяти подобных Юпитеру планет, в атмосферах которых присутствуют четкие признаки наличия воды. А дальнейшие измерения, проведенные в инфракрасном диапазоне света группой ученых из университета Мэриленда, позволили более точно определить природу атмосфер этих планет. 
Рис. 1. Имплантат NeuroPace, автоматически управляющий электрической активностью определенного участка мозга, пока имеет довольно большие размеры и его использование связано с риском инфицирования.
Также появились многообещающие разработки в области нейро-компьютерных интерфейсов (или нейропротезов), которые даруют надежду на будущее исцеление слепым и паралитикам. Вне всяких сомнений, наиболее осязаемых успехов добились разработчики кохлеарных протезов, призванных помочь слабослышащим пациентам с расстройством внутреннего уха. Миллионы людей в мире лишены зрения 
Ретровирус, некогда встроивший свой геном в 22-ю хромосому древнего гоминида, изменил систему генной регуляции и повлиял на работу мозга наших предков. Изображение с сайта www.fmnetnews.com